Цементная сталь зачастую оказывалась то слишком твердой снаружи и мягкой внутри, то, наоборот, мягкой сверху и твердой в середине. А из такой стали уже нельзя было сделать хороший инструмент. Кроме того, цементная сталь не годилась для литья: слишком вязкая, она плохо заполняла литейные формы.
Поэтому металлурги и машиностроители, вынужденные пользоваться этой сталью, не переставали жаловаться на ее низкие механические свойства.
Положение не менялось до тех пор, пока в 1735 году шеффилдский часовой мастер Бенджамин Гентсман не придумал, как улучшить цементную сталь. Заняться вплотную металлургией ему пришлось после того, как он убедился, что тонкие часовые пружины, изготовленные из цементной стали, никуда не годятся. После пятилетних экспериментов часовщик сделал то, до чего более ста лет не могли додуматься специалисты-металлурги. Он заново переплавил сталь в герметически закупоренном тигле, добавил туда уголь и толченое стекло, которое играло здесь роль собирателя вредных примесей, то есть шлакообразователя. Сам того не ведая, Гентсман сделал простую вещь: расплавив и перемешав цементную сталь, он равномерно распределил в ней углерод, а это сразу улучшило свойства металла. Экспериментируя дальше, Гентсман убедился, что вводя в расплав кусочки графита, чугуна или железа, можно получить сталь разной твердости. Нам сегодня это вполне понятно: железо как бы "разбавляет" сталь, снижает общий процент углерода - металл делается мягче; чугун, наоборот, увеличивает количество углерода - сталь становится тверже. Но ведь Гентсман- то и понятия не имел о металловедении (такой науки тогда просто еще не существовало). Как и его предшественники, он руководствовался все тем же методом проб и ошибок.
